Небольшой наукоемкий бизнес. Компания, чей коммерческий успех зависит от интеллекта и таланта сотрудников, а не от наличия полезных ископаемых или политической протекции. Чисто теоретически, в том числе согласно правительственным декларациям, таких бизнесов должно становиться в России все больше, и использовать ИТ они должны достаточно серьезно. Как обстоит дело на практике, рассказывает Вадим Куликовский, директор компании «Отечественные водные технологии».

Intelligent Enterprise: Давайте начнем разговор с того, чем занимается ваша ком­пания.

Вадим Куликовский: Наша специальность — создание систем водоснабжения, включая водоподготовку, для крупных объектов: городов, поселков, больших предприятий. Эта работа предполагает этапность. Вначале собираются данные, ведутся предпроектные исследования, затем выполняются проектные работы, включая проектирование не только собственно зданий и сооружений, но и всего их инженерного обеспечения, всей технологической начинки, вентиляции, отопления, систем автоматического управления, обеспечения безопасности и охраны. Ведется строительство, затем выполняется монтаж и наладка оборудования. Отдельными этапами занимается довольно много компаний, но лишь некоторые, в том числе и мы, выполняют их все, от исследований до сдачи в эксплуатацию. Бизнес существует с 1991г. Тогда это была фирма из трех человек, все они продолжают здесь работать. Начинали с маленьких фильтров для Министерства обороны, размером с термос, с ручным насосом. Они были в 1993г. приняты на снабжение в Вооруженных силах, и армия до сих пор их закупает. Тогда, в 1990‑х, у нас появилась некая осмысленная перспектива развития бизнеса, которой мы с тех пор неуклонно следовали. Росли производительность проектируемых систем водоочистки, диапазон решаемых технологических задач, уровень автоматизации технологических процессов, и теперь мы создаем уже очень внушительные сооружения, как по размерам, так и по функциональным возможностям.

Каким образом вы используете информационные технологии? Какую роль они играют в бизнесе компании? В чем вы видите преимущество от использования ИТ?

Я бы выделил несколько уровней применения ИТ.

Первый — самый простой: обеспечение учета, бухгалтерия, финансы, офисная работа, связь. Тут все, в общем, элементарно. Для бухгалтерии и учета нам не нужно ничего, кроме «1С: Бухгалтерии». Наши проекты крупные, над каждым мы работаем несколько лет, поэтому специальные CRM‑системы нам ни к чему. При работе с небольшими объектами мы используем нашу собственную разработку, где ведется учет всей переписки, всех заказов, всех договоров, и я не вижу смысла тут что‑то менять.

В компании есть «ИТ-лидеры» — люди, хорошо осведомленные в какой‑то области ИТ, разбирающиеся в ПО определенного класса. Модернизируя и пополняя свой арсенал ИТ-инструментов учета и отчетности, мы полагаемся в первую очередь на их мнение, но без ажиотажа. Наш подход основан на том, чтобы не тратить много времени на подбор и применение ИТ-инструментов. Если кто‑то из сотрудников предлагает новый способ, новый софт для выполнения работ, мы обсуждаем предложение, знакомимся с этим инструментом и принимаем решение. Но специально искать информацию или приглашать сторонних специалистов мы не будем.

На мой взгляд, основным звеном в работе все равно является человек. Если человек справляется, ему удобно каким‑то образом выполнять свою работу — отлично, значит, не надо ничего менять. Поручить сотруднику вместо одной исполняемой им работы еще несколько других функций все равно не получится, так как это может потребовать совсем иной квалификации. По сути дела, потребуется найти совсем другого человека. Чтобы мы ожидали каких‑то ИТ-продуктов, которые бы, как манна небесная, решили наши проблемы, развязали бы нам руки, сэкономили бы деньги? Этого нет. Вся эта офисная возня — такие копейки по сравнению со всем остальным…

А все, что можно было сделать по поводу автоматизации нашего основного процесса — предпроектных исследований и проектирования, уже сделано.

А как обстоят дела с использованием ИТ в основном производственном процессе?

Здесь совершенно другая ситуация, и это второй уровень использования ИТ. Здесь компьютеризировано все, что можно. Наш основной инструмент — AutoCAD. Мы применяем трехмерную версию этого пакета, кроме того, широко используем утилиты, формирующие спецификации стандартных деталей и узлов, примененных в изделии. Это сильно помогает проектировщикам, избавляя их от рутины. Кроме AutoCAD мы используем системы обработки геодезической съемки, ГИС‑системы для изысканий. Применяем конструкторские программы, в том числе Solid Works, специальные пакеты, которые помогают проектировать взаимодействие наших объектов с большими водопроводными, канализационными системами. Для нас в использовании ИТ принципиально то, что мы можем применять свой опыт, свои разработки многократно, из проекта в проект. Это наш живой актив, который позволяет в некоторых случаях очень быстро выполнять работы.

При использовании AutoCAD есть сложности, так как для эффективного проектирования нужны библиотеки элементов, причем не только соответствующие ГОСТам, но и актуальные, ведь постоянно появляются новые поставщики и новые элементы. Обычно такие библиотеки, на основе которых делаются спецификации, каждый разработчик собирает для себя сам. Есть также библиотеки стандартных решений. Некоторые поставщики гидротехнического оборудования, пока только иностранные, правда, выкладывают в открытый доступ, в Интернет, двух- или трехмерные модели своих насосов, задвижек и т.п. Их можно свободно использовать в проектировании. Это дает заводам-изготовителям конкурентное преимущество.

Есть и другие уровни применения ИТ?

Должны быть, но пока я вынужден говорить скорее о том, что нужно, но чего нет. Еще один, безусловно необходимый, уровень пока не возник: взаимодействие с другими организациями, использование общих архивов. Система разработки типовых проектов, существовавшая в советские времена, полностью разрушена, каждая проектная организация осталась со своим собственным архивом и со своими наработками. Но при этом, ис­пользуя типовой проект в своей разработке, я согласно действующим сметным нормам получаю 30% тех денег, которые получил бы, если бы разрабатывал его с нуля. Поэтому совершенно невыгодно говорить о накопленных проектных архивах, и уж тем более об их использовании. О том, чтобы как‑то ими делиться с профессиональным сообществом, речи тем более не идет.

Однако создание банка проектов было бы большой экономией народных денег. Но для этого усилия должно приложить государство, а именно Министерство регионального развития, которое отвечает за эту сферу. Никаких признаков подобной деятельности я пока не вижу. Наоборот, позиция такая: проектирование — обычный бизнес, каждый самостоятельно зарабатывает и выживает в конкурентной борьбе, если кому‑то нужны информационные базы, то рождаться они должны только как бизнес. Система проектных институтов Министерства обороны была успешно похоронена в прошлом году. А ведь военная сфера оставалась «последним оазисом»: была единая централизованная структура, с общим командованием, внутри которой можно было получить информацию о проектах, которые есть в других институтах, запрашивать документацию по ним. В принципе на этой основе можно было бы создавать единые систематизированные цифровые архивы. Но Министерство обороны движется совершенно в другую сторону.

Обмен информацией между организациями — традиционная российская проблема, она есть во всех областях. А если рассматривать отдельную организацию, использование ИТ‑инструментов и вообще новейших технологий дает весомый эффект?

Если говорить не только об ИТ, но и о применении новейших технологий, разработок, исследовательской работе в проектах по водоснабжению, то положение не радостное.

На первый взгляд — все замечательно. В августе 2009 г. Правительством принята водная стратегия России на десять лет, объем финансирования более 600 млрд руб. Подготовлена и внесена на рассмотрение Правительства федеральная программа «Чистая вода» по которой предполагается привлечь значительно большее финансирование. В обоих документах декларируется упор на инновации и развитие технологий, но механизмов, которые бы эти инновации поддерживали и способствовали их доведению до практики централизованного водоснабжения, к сожалению, нет. С точки зрения авторов программы, обеспечение благами централизованного водоснабжения — это бизнес. Значит, главная ценность — норма дохода на инвестированный капитал, а вовсе не качество воды и ее доступность для населения.

Проектом программы «Чистая вода» вместо доведения систем централизованного водоснабжения до нужного качества почему‑то предусмотрены закупки за счет федерального бюджета фильтров доочистки водопроводной воды «на кран» для социально значимых объектов. «Единая Россия», инициатор проекта, проводила конкурс по выбору таких фильтров. Победил фильтр В.И. Петрика, человека, осужденного за мошенничество и еще по 12 статьям Уголовного кодекса на 11 лет, запатентовавшего недавно совместно со спикером Госдумы Б.В. Грызловым используемый в фильтрах способ очистки воды (неотличимый от запатентованного ранее другими авторами*!).

Возвращаясь к дню сегодняшнему, можно утверждать, что существующая система подхода к проектированию крупных станций водоподготовки осталась абсолютно советской и препятствует какой‑либо исследовательской деятельности. Более того, если в советские времена СНиП по водопроводным сооружениям рекомендовали исследования для принятия технологических решений, то существующий Градостроительный кодекс и постановление Правительства РФ № 20 ставят технологические изыскания вне закона, оставляя любые исследования и расчеты, в том числе с применением современных компьютерных программ, за рамками проектирования.

Можно было бы предположить, что исследования — прерогатива производителей оборудования, а проектировщики лишь составляют из серийного оборудования правильную композицию. Для небольших объектов такой подход чаще всего оправдан, а для крупных — как правило, нет. Например, можно заказать 100 фильтров на заводе и привезти. А можно на месте сделать железобетонную фильтровальную конструкцию, которая даст такой же результат и в десять раз удешевит строительство и эксплуатацию. Но для этого проектировщик должен уметь делать соответствующие оценки и расчеты, уметь при необходимости ставить эксперименты и интерпретировать их результаты, иметь, наконец, законную возможность испрашивать на все это надлежащее финансирование, опираясь при этом на сметные нормы.

Важным фактором, который лишает проектировщиков какой‑либо мотивации к исследованиям, является федеральное законодательство, регулирующее расходование государственных средств. Оно не позволяет одной организации объединить с самого начала функции проектирования, монтажа и наладки. Процесс в любом случае разбивается как минимум на два этапа — проектирования и строительно-монтажных работ. При этом проектировщики отвечают за прохождение проектом государственной экспертизы, экспертиза отвечает за соответствие проекта существующим нормам, строители и монтажники отвечают за точное выполнение проекта, а за то, чтобы все это работало, не отвечает никто. То, что наша компания добровольно берет на себя моральные обязательства сделать систему, которая действительно работает, находится вне правового поля. Для нас это просто дело чести, хотя, очевидно, беря на себя ответственность за конечный результат, мы работаем на собственную репутацию. Если бы компании, выполняющие сложные технические проекты, несли ответственность за объект в целом, за то, что все будет работать, как заявлено и как требуется, если бы приветствовалось появление организаций, которые делают проекты «под ключ», тогда ситуация с применением ИТ‑средств, в том числе с востребованностью исследовательских проектов, была бы другой.

Но все же ваша компания занимается исследовательскими, инновационными разработками?

Творческий процесс у нас идет в обязательном порядке. Мы как компания полного цикла постоянно сталкиваемся с необходимостью изысканий, как инженерных, так и научных. Нам принадлежит более 20 патентов в этой области, у нас работает девять кандидатов наук, включая меня самого. Если бы получение научных степеней имело смысл в нашем бизнесе, половина сотрудников давно были бы докторами. Наработан большой материал по критической оценке нормативной документации, видны «белые пятна», которых в ней немало.

Вода — очень сложный и до сих пор мало исследованный объект, многим особенностям ее поведения нет научных объяснений. Поэтому принятие технологических решений в проектировании в значительной степени основано на эмпирических данных. Это заставляет нас в некоторых случаях проводить технологические изыскания и собственные исследования, тратя на них собственные деньги.

Могу привести пример такого исследования, где были очень существенно использованы информационные технологии. В Чувашской республике мы проектируем крупный объект водоподготовки, который будет обеспечивать водой треть ее территории. Впервые на объекте такого масштаба применена технология предварительного озонирования с введением в воду озоно-воздушной смеси высокоскоростными инжекторами. Проблема состоит в том, чтобы обеспечить гарантированный по продолжительности контакт каждого микрообъема воды с введенным в него озоном до поступления прошедшей озонирование воды на следующий этап очистки. Стандартным подходом является создание специальных контактных резервуаров, через которые вода проходит после озонирования. Никаких строительных норм, опробованных методик для проектирования контактных резервуаров нет. В этой ситуации можно было бы поступить по‑простому и запроектировать контактные резервуары как бассейны в форме вытянутых параллелепипедов, объем которых равен произведению требуемого времени контакта на расход воды. Такое решение прошло бы экспертизу «на ура», и будь мы «чистыми» проектантами, к нам не было бы никаких претензий, однако вода при таком подходе останется грязной.

Но в Чувашской республике мы проектируем уже четвертый объект. Потому он и четвертый, что за нами выполнение шефмонтажных и наладочных работ, и мы всегда отвечаем за конечный результат. Опыт, интуиция и предварительные оценки подсказывали, что течение в контактном резервуаре может быть сложным. Мы провели целый комплекс численных исследований, рассчитывая движение жидкости в резервуарах различной конфигурации с разнообразными перегородками и различными системами ввода воды в резервуар и ее отвода после контакта. Для численного расчета использовалась наиболее точная и полная из известных модель турбулентного вязкого нестационарного течения, описываемая уравнениями Навье—Стокса и k-ε модели турбулентности. Для этого проекта, вопреки своему обыкновению, мы привлекли внешнего исполнителя — центр вычислительной экспертизы компании «Т‑Сервисы». Расчет движения жидкости в прямоугольном бассейне показал, что оно совсем не такое простое, как можно было бы предположить. В нем появляются крупные вихри, в которых вода находится долго, и одновременно возникают траектории, по которым вода движется стремительно и проходит весь резервуар за недопустимо малое время, в нашем случае вместо требуемых 20 минут — лишь за 40 секунд, причем треть всей воды проходила резервуар менее чем за 10 минут. Для качества очистки это фатально, это значит, что треть воды не будет далее очищена.

Моделирование выполнялось на очень производительной вычислительной технике в пакетах инженерного анализа. Расчет одного варианта длился до двух суток. Мы искали способы, которые позволили бы, минимально изменяя геометрию резервуара, изменить течение так, чтобы вода находилась в нем нужное время. И нашли нетривиальное конструктивное решение с минимальными строительными затратами — объемный лабиринт, который минимизирует застойные зоны и делает время нахождения любых микрообъемов жидкости в резервуаре примерно одинаковым и вполне приемлемым для полноценной очистки. Другим важным результатом расчетов является то, что простое увеличение объема обычного прямоугольного резервуара (без перегородок) в несколько раз не дает требуемого результата именно из‑за наличия «быстрых» траекторий.

Для нас это первый опыт применения численного моделирования при проектировании. Конечно, мы и для этого проекта, и ранее подбирали оптимальную технологию очистки в рамках натурных экспериментов. Но по ряду параметров у нас нет экспериментальных данных и нет возможности их получить откуда‑либо, поскольку для их уточнения нужны очень сложные исследования.

По мере необходимости мы и в дальнейшем будем использовать численные модели, но надо учесть, что тут возникает совершенно некоммерческая ситуация. Мы эти исследования проводим, преследуя интересы заказчика, но за свои деньги. Предпроектные технологические изыскания, исследования, позволяющие оптимальным путем «закрыть» белые пятна строительных норм и правил, при обязательном для бюджетных заказчиков сметном финансировании не могут быть оплачены. Исследования работают лишь на репутацию. И это еще один уровень применения ИТ в нашем бизнесе, который развивается вопреки, а не бла­годаря установленным государством правилам игры.

* Э.П. Кругляков «Вместо предисловия». Бюллетень РАН «В защиту науки». Вып. 6.2009.