Внедрение электронных медицинских карт в России сейчас является одним из магистральных направлений автоматизации здравоохранения. В мире уже накоплен значительный опыт их использования. О некоторых нюансах этого процесса мы беседуем с вице-­президентом по стратегическому планированию американской корпорации InterSystems Полом Грабшейдом.

Intelligent Enterprise: Меняя бумажную медицинскую карту на электронную, мы получаем лишь смену среды основного носителя информации, или все-таки можно говорить об иной парадигме формирования этого информационного объекта?

Пол Грабшейд: Прин­ципиально после смены носителя здесь мало что меняется: карта была и остается тем информационным объектом, в котором собираются и хранятся все сведения, касающиеся плановых обследований пациента, его жалоб, проведенной диагностики и лечения. В идеале, вся эта информация должна накапливаться в течение всей жизни пациента в виде некоего документа.

Понятно, что решать эту задачу, имея в качестве базовых электронные носители, проще. Однако тут возникает иной вопрос: как решить проблему таким образом, чтобы речь шла о физически едином электронном документе, находящемся в централизованном хранилище и пополняющемся записями любого врача из любого медицинского учреждения, в которое обращается человек? Пока это очень трудно. Это возможно лишь при формировании единой национальной концепции автоматизации медицины. Поэтому на практике приходится иметь дело с виртуальной, своего рода композитной электронной картой, которая, не будучи физически единым документом, является таковым с логической точки зрения. Иными словами, исходная информация может находиться в разных источниках. Но для врача, запрашивающего эту карту, она представляется как единый документ, содержащий все сведения о пациенте.

Получается, что по крайней мере логически создать единую электронную карту пациента даже в масштабах целого государства все-таки возможно?

К этому надо стремиться, так как это действительно очень важная задача. Решение данного вопроса требует профессионального подхода к созданию алгоритмов обработки информации, проектированию архитектуры хранения и формированию механизмов доступа к данным. И мы, делая крупные проекты, в том числе и на государственном уровне, в полной мере отдаем себе в этом отчет. Кроме того, необходимо говорить и об организации медицинского обслуживания как такового. Например, в Нью-­Йорке и в Сан­-Франциско (то есть в одной и той же стране) существует до некоторой степени различная медицинская терминология, различается даже трактовка результатов схожих лабораторных исследований. С аналогичной ситуацией мы столкнулись, когда реализовывали проект по автоматизации национальной системы медицинского обслуживания в Швеции, где стояла задача подключения всех поставщиков медицинских услуг к одной системе. В таких случаях чисто механическое сведение информации в одну медицинскую карту не решает полностью всех проблем. Необходимо по возможности выработать правила сведения данных к одному тезуарусу. И мы такие вопросы решаем.

Кроме того что электронная карта служит первичным источником информации для врача, ее использование может преследовать и иные цели. Например, содержащаяся в ней информация может инициировать обмен мнениями между коллегами…

К этому сразу могу добавить и то, что записи электронной карты могут служить основанием для контроля правильности дейст­вий медицинского персонала в той или иной ситуации, а также содержащаяся в ней информация выступает, скажем, в качестве исходной для проведения разного рода статистических исследований, касающихся здоровья населения в целом. Данные из медицинской карты могут быть использованы страховыми компаниями.

Отмечу один принципиальный момент. Работая над практическим внедрением системы, надо понимать, кто реально вводит данные в систему, кто получает выгоду от ее использования и, наконец, кто платит за ее развитие. Так, врач пополняет медицинскую карту данными, но это может отвлекать его от лечебного процесса. Он может быть не заинтересован в её заполнении и в том случае, если знает, что заносимая им информация будет использоваться для контроля его же деятельности. Пациент, наоборот, кровно заинтересован в том, чтобы карта была подробно и грамотно заполнена, и он же платит за это. Страховая компания в саму карту ничего не заносит, но содержащаяся в ней информация может повлиять на финансовый результат ее деятельности.

Большинство этих взаимодей­ствий, безусловно, существовало и в эпоху бумажных карт. Теперь все это необходимо учитывать при проектировании механизмов коллективной работы с данными в большой информационной системе, чем мы, собственно, и занимаемся.

Работа с электронной медицинской картой в любом медицинском учреждении наверняка ведется в тесной связи с эксплуатацией других информационных систем. Какие из них вы могли бы выделить особо?

В развитых странах медицина является отраслью, характеризуемой очень высокой степенью использования информационных систем. В одном и том же учреждении могут существовать как интегрированные системы управления, так и системы по отдельным лечебным направлениям. Кроме того, современные медицинские организации насыщены высокоавтоматизированной аппаратурой, частью которой являются программно-­аппаратные комплексы. Не вдаваясь в излишние подробности, скажу, что конкретные задачи могут потребовать интеграции электронной карты с любой из этих систем. В некоторых странах, где история автоматизации медицинской отрасли не так богата, задача интеграции стоит не столь остро и не так сложна.

Развитие информатизации общества иногда формирует и новые вызовы. Например, в Швеции мы столкнулись с ситуацией, когда люди, нелегально находящиеся на территории этой страны, стремясь воспользоваться высококачественным медицинским сервисом, берут чужие социальные карты (тем самым якобы идентифицируя себя), а затем в медицинской карте «правильного» пациента появляется информация, никак к нему не относящаяся. С другой стороны, сейчас более популярной становится биоидентификация, снимающая подобные проблемы.

Резюме здесь таково: вопрос создания оптимальной конфигурации совместного использования различных информационных систем и технологий в медицине зависит от того, насколько велик опыт их применения в конкретной стране и какие продукты и технологии мы можем использовать на момент проектирования ИТ-системы либо в самом ближайшем будущем.

Использование данных электронной медицинской карты — это, как известно, еще и юридический вопрос, а значит, и вопрос информационной безопасности. Что вы могли бы сказать по этому поводу?

Вопрос этот действительно очень важен, и тут в разных странах картина может кардинально различаться. Так, например, в США изначально предполагается, что любая информация, содержащаяся в медицинской карте, закрыта для всех, кроме самого пациента.

Только он может открыть ее полностью, для конкретных врачей или, скажем, по отдельным заболеваниям. В некоторых странах, наоборот, по умолчанию информация является открытой и доступ к ней можно закрывать по выбору. В большинстве стран данные о пациенте формально принадлежат медицинскому учреждению, а, скажем, в Бразилии они являются собственностью пациента. Где-то существуют нюансы организации прав доступа к информации в экстренных случаях и т.  д. Словом, мировой опыт весьма разнообразен, и его необходимо учитывать при построении медицинских информационных систем в каждом конкретном случае.