На прошлой неделе, бурное возражение, судя по лентам в социальных сетях, вызвало решение Министерство связи и массовых коммуникаций РФ "остудить" рынок труда в IT-сфере Москвы за счет привлечения мигрантов. Дело в том, что в настоящее время российские IT-компании могут без квот нанимать иностранных специалистов, если работодатель готов платить ему зарплату от 2 млн. руб. в год (166 тыс. руб. в месяц). По инициативе министерства этот порог могут снизить в два раза. Для этого ведомство подготовило поправки в закон "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации". В итоге по оценкам ведомства речь идет о 150-200 тыс. иностранных ИТ-специалистов.

С одной стороны трудно себе представить более неудачное время для оглашения подобных поправок и инициатив, когда температура протестов в Бирюлево не спала. Но с другой у нас любое время для подобных инициатив будет неудачным. А тем временем ситуация с кадрами на ИТ-рынке очень противоречивая.

Отличие ИТ в том, что они влияют на другие индустрии в этих условиях образование становится компонентом стратегии. Это человеческий капитал. Сегодня доля ИТ в ВВП страны не более 1%. Мы в этой номинации вместе с Грецией. Где сейчас экономический суверенитет Греции мы хорошо видим из новостей. Бразилия, Китай и Индия имеют по 2%, а в США и Великобритании по 4% в своем ВВП.

В России крайне низкая производительность труда, но поднять ее без средств автоматизации невозможно. Ну не может слесарь крутить больше гаек за смену, а чиновник носить быстрее и больше бумаг по кабинетам. Очевидно, что повышение производительности должно затронуть и саму ИТ отрасль. Но при этом не следует и от людей работающих в ИТ требовать повышения производительности труда в несколько раз, чтобы вместо 1% стать 4%. Надо иметь больше ИТ кадров. Где их брать?

В Москве сложилась нездоровая конкуренция за айтишников. На ИТ-саммите неоднократно обсуждался вопрос этичных кадровых политик, когда ряд компаний готовы были заключить акты о непереманивании сотрудников, поскольку люди перебегают из одной компании в другую чаще, чем раз в год, при этом получая все более высокие зарплаты. Т.е. рост зарплат идет не путем накопления компетенций, а путем умения выгодно перепродаться. А багаж знаний в данном случае вторичен.

Казалось бы, студенты из соседских стран, выпускники российских ВУЗов, имеющие базовую подготовку, могли бы остаться в России. Но по истечении студенческой визы они обязаны уехать из страны или работать нелегально. Именно об этих трудовых мигрантах в первую очередь идет речь в обновленном законе.

Что же касается обиженных отечественных программистов, то перед кризисом 2008 г. мне приходилось слышать истории, когда американские программисты стоят дешевле российских. Кризис остудил этот зарплатный порог, но оказалось что ненадолго. Кроме того, в результате кризиса в структурах столичных интеграторов в 2008-09 гг. произошли вынужденные оптимизации. Сокращали в первую очередь тех, кто является центром косвенных затрат, то есть технический персонал у которого фиксированная зарплата. Но при этом сохраняли продавцов, как центр прибыли. В отличие от технических специалистов их проще перевести на проценты от прибыли, тем самым сократив риски компании.

Те кто был тесно вовлечен в проекты имели больший шанс ушли к заказчикам. Если раньше они стоили дорого, то в кризис рынок труда просел, как многие другие рынки и заказчики смогли решить свои кадровые проблемы качественными специалистами за умеренные деньги. Безусловно были и те кто остался работать у интегратора на «тяжелых» проектах, или ключевые специалисты с уникальными компетенциями, потеря которых могла привести к потери части бизнеса. Но это скорее исключение из общей тенденции того времени.

Однако современная Москва не состоит только из москвичей. Многие из уволенных специалистов были вынуждены в кризис вернуться домой, что в результате привело к усилению компетенций регионального бизнеса. По мере привыкания бизнеса к кризисным условиям пришло понимание что нет смысла возвращать экспертизу в Москву, где сохранилась очень высокая практика и опыт в выигрывания крупных тендеров, большинство из которых все равно проходит в Москве. Гораздо выгоднее и продуктивней иметь партнерские отношения с локальными компаниями, которые тем временем на местах усилили свою компетенцию и способны решать задачи самостоятельно. Для них это постоянный доход и осознанный отказ от участия в конкурсах, в которых им сложно участвовать в далекой Москве. Очевидно, что для уникальных, тяжелых проектов все равно придется приглашать специалистов высокого уровня из Москвы. Но, во-первых, на проектах 80% это рутина, которую дорогие специалисты делать не будут, да и не разумно их использовать для этого. А во-вторых, количество таких проектов сейчас существенно сократилось.

Пока региональная экспертиза опирается на практики полученные локальными специалистами на столичных проектах. Скорее всего, этих компетенций им хватит на 3-4 года, а учитывая вялые темпы экономики на 4-5 лет. А что потом? Массового механизма обновления компетенций на местах еще никто не придумал. Поэтому в условиях отсутствия внятной мотивации и системы обновления знаний приток компетенций будет происходить циклично и скорее всего извне.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.