О выходе на международный рынок, о глобальном лицензировании, о преимуществах управления лицензиями и выполнении требований зарубежного законодательства мы беседуем с Юрием Колесниковым, ИТ-директором группы компаний «Волга — Днепр».

Intelligent Enterprise: Сегодня выход на международный рынок — вполне актуальная тема для крупного российского бизнеса, а зав­тра то же самое можно будет сказать и о фирмах среднего размера. Может быть, уже возможно как-то обобщить опыт реализации ИТ-проектов в зарубежных офисах российских компаний?

Юрий Колесников: На моей памяти эта тема ни разу не всплывала на уровне дискуссий или в прессе. Она возникает только из практики проектов. Хотя я не уверен, что накоплен достаточный опыт для обобщения, поскольку общее количество таких проектов невелико и экспертиза по ним, как следствие, ограничена. Из отечественных компаний за рубежом представлены некоторые банки, телекоммуникационные операторы, входящие в «большую тройку», предприятия добывающей промышленности — нефтегазовые, металлургические, — и это практически всё. Добавлю еще, что российские компании-интеграторы в большинстве случаев не имеют ИТ-ресурсов за рубежом, не имеют практики проведения таких проектов и не знают соответствующего применимого законодательства. У западных фирм, работающих на российском рынке, хорошо налажено проведение проектов в нашей стране, и при этом мы видим, что вопросы, связанные с автоматизацией бизнеса международных компаний, приходящих в Россию, решаются. Обратная практика, сопряженная с активностью российских компаний за рубежом, тоже изобилует нюансами, но она асимметрична первой, и вопросы тут возникают совсем другие. Надо сказать, что наши поставщики — действующие и потенциальные — мало что могли нам посоветовать в этом отношении, мы должны были всё исследовать самостоятельно, особенно юридические аспекты.

С точки зрения ИТ здесь видятся две основные темы для обсуждения — выполнение законодательных норм, касающихся работы с электронными документами, и лицензирование программных продуктов. Давайте начнем с лицензирования.

Сегодня у нас действуют глобальные договоры с двумя поставщиками ИТ-решений — «Лабораторией Касперского» и Microsoft, — и мы начали работу с SAP. Вообще заключение глобального договора — это очень большая работа. С той же Microsoft она заняла в общей сложности около двух лет, причем активная фаза длилась порядка восьми месяцев. Такие трудозатраты осмысленны только при условии, что компания в итоге получит ощутимые выгоды. И не только выгоды в плане соблюдения законодательства — это можно обеспечить и менее трудоемкими способами, — но и некоторые преимущества материального свойства. Например, глобальный договор позволяет определить единую ценовую политику. В каждой стране у компании обычно свой прайс-лист, причем стоимость лицензий существенно различается, и здесь есть богатое поле для переговоров, возможности для упрощения управления и экономии на стоимости лицензий. Правда, мы не можем использовать специальные предложения для отдельных стран, но это небольшая потеря — такие предложения в большинстве случаев носят локальный характер и международным компаниям не подходят.

Еще одно преимущество — расширенные возможности манипулирования лицензиями. В рамках глобального договора мы получили законное право перемещать лицензию от одного нашего юридического лица к другому. Поясню, зачем это нужно. Любой бизнес развивается неравномерно. Так, одно время у нас очень сильным направлением была Ирландия, но сейчас наш местный офис там сжался. Зато активно развиваются другие направления, в частности Китай и США. При стандартном лицензировании — и у «Лаборатории Касперского», и у Microsoft — мы должны были бы сдать лицензии для тех стран, где количество рабочих мест сократилось, и приобрести их для тех, где оно вы­росло. Дополнительно сущест­вует еще подписка, которая позволяет по мере необходимости уменьшать или увеличивать количество рабочих мест на одно юридическое лицо, — но мы можем просто передать лицензии из одной страны в другую.

Пригодился ли вам в работе с Microsoft опыт лицензирования, приобретенный при заключении договора с «Лабораторией Касперского»? В более общей постановке, насколько может пригодиться опыт, приобретенный в ходе взаимодействия с одной международной компанией, при работе с другой?

Да, мы проработали с «Лабораторией Касперского» все нюансы, касающиеся соблюдения российского законодательства, и могли полностью учесть их в переговорах с Microsoft. Полностью пригодились юридические схемы взаимодействия внутри нашей группы компаний, а Microsoft со своей стороны предложила схемы, которые она применяет в своих контрактах по всему миру как глобальная корпорация. Поэтому на соединение приобретенного опыта в некую единую экспертизу ушла масса времени и сил.

А в чем конкретно заключается проблема с российским законодательством?

Основную особенность создает положение Гражданского кодекса, запрещающее компаниям — резидентам России безвозмездные отношения с другими юридическими лицами, даже если эти юридические лица находятся в их стопроцентной собственности. Компании Microsoft достаточно получить перечень наших юридических лиц в конкретных странах с конкретными адресами, но мы сами должны со всеми этими юридическими лицами, в том числе и зарубежными, заключить сублицензионные договоры, определить плату за лицензии и т.д.

Вообще говоря, мы могли бы заключить глобальный договор от имени группы компаний со стороны юридического лица, находящегося в любой другой стране, в соответствии с законодательством этой страны. Никаких формальных препятствий здесь нет, и некоторые другие российские компании, насколько я знаю, так и поступают. Но наша политика заключается в том, чтобы все наши договоры заключались преимущественно российским офисом. Тем не менее мы рассмотрели выгоды и недостатки альтернативных вариантов, и было отрадно увидеть, что «российский» вариант в целом не хуже, а по ценам даже лучше «зарубежных». Что же касается правоприменительной практики, документооборота и администрирования договоров, то «зарубежные» варианты лучше. Это как всегда: избавившись от сложности в каком-то одном месте, мы неизбежно получим ее в другом.

Еще одна возможность — заключить не глобальный договор, а набор соглашений, по одному на страну. Однако таким образом мы лишаемся основных преимуществ глобального договора — цены и возможностей манипулирования лицензиями.

Если говорить о перетекании сложности, существует ли способ упрощения процедур, связанных с лицензиями, за счет чего-то другого? Условно говоря, что будет, если перевести всех пользователей на тонкие клиенты или вместо инсталлируемого ПО арендовать программу по модели SaaS?

Стандартный лицензионный договор запрещает среди прочего сдавать в аренду, продавать и передавать кому бы то ни было программный продукт без разрешения правообладателя. А значит, купив лицензии в какой-то одной стране, мы все равно не сможем предоставить доступ к функциональности продукта юридическому лицу, находящемуся в другой стране, даже если это наше стопроцентное дочернее предприятие.

Что касается SaaS, то схема принципиально не отличается. В одной нашей авиакомпании уже используется ряд программных продуктов по модели SaaS, и обсуждается вопрос о том, чтобы другие авиакомпании начали применять эти продукты глобально. У производителя существует корпоративная лицензия, которая это позволяет, однако практикой похвастаться пока не могу: все еще только предстоит.

Также мы арендуем ПО у европейского провайдера сервисов приложений. Положение с этой системой может служить хорошим примером перетекания сложности: проблем с лицензированием нет, но мы испытываем довольно серьезные трудности с доступом к нашей собственной информации. Мы не можем реализовать ее аналитическую обработку с помощью универсальных инструментов, поскольку у провайдера закрытая структура данных, — приходится прибегать к различным ухищрениям.

А если использовать открытое ПО? Или свою либо заказную разработку, которая находится в вашей собственности и не нуждается в лицензировании?

Открытое ПО лицензируется, хотя и несколько иначе, чем коммерческое. А условия его лицензирования не всегда проще. Собственная или заказная разработка действительно позволяет решить многие вопросы за счет того, что имущественные права на интеллектуальную собственность принадлежат нам, но это не всегда лучший путь развития: наш бизнес — грузовые авиаперевозки, а не разработка ПО.

Хотя у нас есть ПО своей разработки, не имеющее сегодня аналогов в мире. Это система, позволяющая осуществлять точные предварительные расчеты (например, коммерческие) для проектов по перевозке негабаритных и сверхтяжелых грузов. Наша компания создала этот бизнес в мире. На данный момент мы контролируем порядка 75% мирового рынка, и это ПО — наше ноу-хау, одно из наших конку­­рентных преимуществ.

Управление ИТ-активами уже оформилось как самостоятельная дисциплина со своей методологией и специализированными программными продуктами. Такие методики и продукты, в частности, позволяют крупным компаниям сократить количество используемых продуктов, что в конечном итоге может облегчить и решение проблем лицензирования в том числе. Как вы считаете, есть ли у компаний, внедривших полноценную систему управления ИТ-активами, преимущество перед теми, которые этого не сделали?

Я совершенно искренне уве­­­рен, что технологии управления программными активами применять выгодно. В результатах ис­­следования «Hackett best practi­ces. The 2002 Book of numbers — Information Technology», проведённого с участием 2000 глобальных компаний (100% Dow Jones Industrials, 84% Dow Jones Global Titans Index и 90% компаний, входящих в Fortune 100), есть интересная статистика: среднее количество информационных систем для первой сотни будет порядка семидесяти, а для всех остальных — существенно больше двухсот. Совершенно очевидно, что значительная часть этих систем избыточна, а ведь каждая из них занимает вычислительные ресурсы и требует расходов на техническую под­­держку. Специализированные инструменты помогают уменьшить избыточность.

Когда я в 2010 году пришел в компанию «Волга — Днепр», передо мной была поставлена задача централизовать ИТ-департамент и провести гармонизацию инфраструктуры. С точки зрения ИТ компания сравнительно невелика — около 1800 рабочих мест и 2000 пользователей. Тем не менее инвентаризация показала, что у нас в эксплуатации находит­­ся более 120 систем. Предприятия, входящие в группу компаний, в отсутствие централизации самостоятельно принимали решения относительно покупки ИТ-систем и приобретали разные продукты; в результате в наших подразделениях оказалось, на­­пример, 12 учетных систем, никак не связанных между собой. Обнаружились приобретенные, но не внедренные модули SAP.

Около десятка установленных систем мы с легкостью сократили, потому что они фактически не использовались. В других случаях достаточно проанализировать процессы, выяснить у пользователей, с какими функциями продукта они реально работают, предложить им альтернативный функ­ционал в другой действующей системе, разобраться с данными, провести обучение — и необходимость в продукте отпадет. Сейчас мы успешно сокращаем количество систем, ликвидируя дублирование функциональности, — это один из наших продолжающихся крупных проектов. Невозможно грамотно управлять ИТ-активами, отслеживать отдачу от них, обеспечивать соблюдение законодательства при их использовании без специальных инструментов.

Перейдем ко второму вопросу. Каким образом законодательство, регулирующее документооборот в широком смысле слова, может влиять на ИТ?

Дело в том, что ИТ-решения, которые мы вполне легально применяем у себя дома, могут вступить в противоречие с требованиями законодательства другой страны, и эти требования необходимо знать. Приведу пример. В Германии, в Лейпциге, наша компания открыла дочернее предприятие. Поскольку оно находится на немецкой территории, на него распространяются требования налогового законодательства для резидентов страны. Это означает, что его налоговые документы — как бумажные, так и электронные — должны физически храниться в Германии, то есть мы не можем предоставить нашему германскому предприятию, скажем, удаленный доступ на три рабочих места к системе SAP, установленной в центральном офисе в России. Ради этих трех рабочих мест мы обязаны были бы поддерживать там локальную копию SAP и соответствующую инфраструктуру. Размещение систем на хостинге у местного провайдера возможно, а использование облачного сервиса — нет: облачные провайдеры не гарантируют размещения наших данных в пределах немецкой территории. Мы специально выясняли этот вопрос у нескольких провайдеров — ни один не согласился взять на себя такое обязательство.

В каждой стране — свои особенности. Так, ограничения, которые я назвал, существуют в Германии и, например, в Швеции, а в США их нет. Еще одна деталь: правовой режим для разных организационно-правовых форм различен; когда речь идет не о дочернем предприятии — резиденте ФРГ, а о представительстве или совмест­ном предприятии, мы можем свободно держать документацию в России, требования касаются только резидентов и их дочерних структур даже в других странах. Но с представительствами есть другие сложности — например, с точки зрения законодательства о защите персональных данных: на них распространяются и российские, и местные правовые нормы, которые отличаются друг от друга. Подобных моментов масса, и все они должны учитываться при планировании ИТ для зарубежных офисов.

Кто может об этом знать?

Собственная юридическая служба компании: если там есть квалифицированные специалисты, то по запросу от руководителя ИТ-службы они всё выяснят. Обычной экспертизы юриста чаще всего вполне достаточно, чтобы грамотно составить договор, — но инициатива должна исходить именно от ИТ-подразделения: юридический департамент работает по заявкам, сам о проблемах правового регулирования ИТ-отдела не вспомнит и в договоре их не учтет.

К сожалению, уровень юри­­­дической грамотности ИТ-спе­циалистов в нашей стране невысок — оставим в стороне тонкости зарубежного законодательства, многие не знают даже базовых российских требований. Законы «О связи» и «О персональных данных» известны лучше других, потому что вызвали большой резонанс и широко обсуждались, а специализированные компании — например, занимающиеся информационной безопасностью, — хорошо ориентируются в своих предметных областях. Но в целом картина выглядит довольно печально.

Когда я провожу собеседование по приему на работу, то обычно стараюсь проверить, насколько соискатель разбирается в правовом регулировании соответствующей области. На вопросы об ограничениях, влияющих, например, на планирование телекоммуникационных или инфраструктурных проектов, 90 — 95% соискателей ответить не в состоянии. Лишь немногие разбираются в правоприменительной практике в сфере управления лицензиями, далеко не все знают и умеют применять положения Гражданского кодекса, касающиеся заключения договоров, понимают, как разрешаются коллизии, возникающие между кодексом и федеральными законами.

Все эти знания на самом деле необходимы. Юридически грамотными должны быть не только сами юристы, но и менеджеры ИТ-департамента, которые выдадут юристам задание и правильно сформулируют вопрос. Совершенно нормально, что ИТ-специалисты со своей стороны участвуют в юридической работе: составление хорошего договора требует совместных усилий.

О компании

Группа компаний «Волга — Днепр» является мировым лидером в сегменте перевозок сверхтяжелых и негабаритных грузов и крупнейшим российским грузовым авиаперевозчиком. Чартерные грузовые перевозки в составе группы осуществляет авиакомпания «Волга — Днепр». Её флот насчитывает десять сверхтяжелых самолетов Ан-124-100 «Руслан» и пять Ил-76ТД-90ВД, которые соответствуют всем современным и перспективным требованиям и выполняют полеты по всему миру без ограничений. Регулярные грузовые перевозки в группе выполняются авиакомпанией «ЭйрБриджКарго». В настоящее время ее флот включает десять воздушных судов семейства Boeing 747. «Волга — Днепр Техникс» (ВДТ) представляет третий профилирующий бизнес группы, дополняющий ее сервисы по авиаперевозкам грузов. ВДТ выполняет техническое обслуживание и ремонт авиационной техники отечественного и зарубежного производства. В группу компаний «Волга — Днепр» также входит авиакомпания «Атран», которая осуществляет регулярные и чартерные грузовые авиаперевозки на самолетах малой размерности. Представительства группы располагаются в одиннадцати странах мира.